10 октября 2015 года перед концертом в московском клубе Volta в Продюсерском Центре Игоря Сандлера состоялась встреча музыкантов шведской группы Pain Of Salvation Дэниела Гильденлёва и Рагнара Золберга с представителями московских СМИ.
— Первый вопрос, который, наверное, будет общим – как ребятам в Москве?
Дэниэл: — Мы сможем ответить только после концерта. Единственные отличия, которые нам уже видны, так это те, что в этот раз несколько холоднее и снега побольше.
— В одном из интервью вы говорили, что у вас планируется студийная сессия, и возможен выпуск нового альбома. Как сейчас у вас обстоят дела с записью?
Д: — Большая часть материала уже записана, и мы планируем совсем скоро его издавать, но проблема вся в том, что должен пройти некоторый промежуток времени между непосредственным написанием материала и его записью. Потом необходимо уделить какое-то время оформлению самого альбома, прежде чем он уйдет в тираж. Когда люди говорят о новом, то, как правило, для музыкантов это не такая уж и новинка, так как они его записали уже некоторое время тому назад.
— Будут ли сюрпризы на концерте? Например, какие-то акустические номера?
Рагнар: — Мы подготовили несколько тем, которые никогда в России не играли, но которые русские фанаты давно уже просили исполнить. Что же касается акустического сета, не исключено, что он тоже будет.
Есть проблема с акустическими вставками — дело в том, что необходимо с собой везти акустические «басы», «шестиструнки» и так далее, и в самолете это может потеряться или разбиться. И поэтому исполнение акустических номеров зависит от того, сможем ли найти в том городе, где играем, хорошие инструменты или нет.
— На днях исполняется 75 лет со дня рождения Джона Леннона, и хотя эта дата трагическая, но в то же время и памятная, будет ли что-то в вашем выступлении посвящено этой дате?
Д: — Специально мы ничего не готовили, но вы подали хорошую идею, которая вполне может быть реализована, поскольку в нашей музыке, в той или в иной степени, есть намеки на музыку Джона Леннона и The Beatles в целом. Ведь Джон Леннон оказал сильное влияние на всю существующую современную музыку.
Дэниел и Рагнар рассказали, что у их приятеля есть студия в Норвегии, где они записывали какой-то сериал, и во время записи Дэниел трижды упомянул The Beatles, что, по его мнению, «очень много». И, тем не менее, когда он вновь пришел в студию на следующий день, разговор снова пошел о The Beatles. Поэтому они не исключают, что возможно, они что-то такое сделают. Может, это будет какой-нибудь кавер.
— Что вдохновило участников группы на запись последнего альбома?
Д: — Я вообще никогда не понимал этого вопроса, хотя его задают практически каждый раз после выхода в свет нового альбома. В основном, тексты песен посвящены взаимоотношениям индивидуального человека – личности с обществом. В частности, меня постоянно занимает, насколько один человек может взять «взаймы» у других людей, у общества.
В плане написания текстов я многое беру у Simon and Garfunkel, своей лаконичностью они подают достойный пример для подражания.
— Дэниел, на каком языке ты пишешь тексты песен?
Д: — В основном, на английском языке, предпочитая его шведскому. Я даже думаю на английском. Как-то пытался ради эксперимента писать на шведском и, хотя мне и понравилось, я все равно выбрал английский вариант песни, поскольку получился не перевод, а два варианта одного и того же произведения.
— Как появилась французская часть песни The Physics of Gridlock?
Д: — Идея добавить французскую часть текста песни пришла в голову уже после ее написания, и, казалось, что было бы логичным обратиться к французу-участнику группы. Тогда я, будучи тринадцатилетним подростком, сам изучал французский язык. И поэтому стал писать слова самостоятельно. И только когда их написал, обратился к Лео, опасаясь, что «он мне голову оторвёт за такой французский». Но от Лео я удостоился только похвалы, за исключением одного слова, которое во время записи произнес неправильно.
А еще, когда я был маленьким, в местной шведской газете, которую я регулярно читал, была рубрика «Секретный язык». Я следил за ней, за словами, составляя какие-то фразы. В то время я считал, что это умение мне пригодится. Но, когда вырос, оказалось, что это не было нужно до определенного момента. Когда я писал французскую часть песни, казалось, что я играл в эту игру из своего детства.
— Расскажите о своей гастрольной жизни. Где были? Где планируете быть? Что для вас значит концерт в Москве? В каких городах уже были?
Р: — В первую очередь, мы думаем о логистике будущих гастролей. Где и какие люди необходимы в том или ином городе. Кто какой аппарат вытаскивает на сцену, где и когда. В основном, гастроли для группы – это довольно-таки скучный процесс. Несмотря на то, что два часа на сцене – «это очень круто», еще у гастролей есть один совершенно замечательный момент, когда после концерта мы все вместе садимся в автобус, общаемся, смеемся. В этот момент возникает особая атмосфера – подъем, единение, какая-то своя энергетика.
Что касается различия публики в разных странах, порой публика даже в разных городах отличается. Люди реагируют по-разному. Например, в Швеции может потребоваться больше времени, чтобы «расшевелить» публику, чем в Бразилии.
Д: — Что касается русских, россиян, то, они по своему восприятию эмоционально находятся в «золотой середине» между жителями стран Южной Америки и Скандинавии.
Тем не менее, оценить поведение публики сейчас довольно затруднительно, поскольку последние годы на сцене мы пользуемся наушниками и просто не слышим зал. Но видеть двигающуюся публику нам приятнее, чем если бы она стояла «столбом».
— Группе в прошлом году исполнилось тридцать лет. Как отпраздновали это событие?
Д: — Этот вопрос для меня несколько удивителен. Поскольку у меня были проблемы со здоровьем, группа никак не отмечала эту дату. Но, тем не менее, раз в этом году группе исполнился тридцать один год, то уж этот день рождения можно отметить.
— Как вы относитесь к классической музыке? Влияет ли она на ваше творчество? И если оказывает влияние, то кто из великих музыкантов прошлого оказал наибольшее влияние на вас?
Д: — Я получил образование в музыкальном колледже и в рамках обучения играл классическую музыку. Произведение, которое сильно повлияло на меня – это Симфония № 9 Дворжака, «Симфония Нового Мира», и мне нравится в ней состояние напряженности, волнения, то, чего мне всегда не хватало в произведениях классиков. Потому что даже такие «беспокойные» для своего времени люди, как Моцарт, были вынуждены прятать свои «резкие черты». Мне нравится классическая музыка Восточной Европы, нравятся произведения Фредерика Шопена.
После общения с журналистами музыканты заглянули в Музей клавишных инструментов Центра, поиграли на легендарном органе Hammond и признались в том, что студия произвела на них большое впечатление. Сделав фотографии на фоне микшерного пульта Neve V3 и макета Abbey Road Studio, Дэниел и Рагнар отправиллись на саунд-чек, чтобы вечером отыграть, пожалуй, один из самых запоминающихся концертов в культурной жизни столицы этой осени.
